Олег Смолин: Не наступите на старые грабли монетаризма

В России формируется курс нового правительства. Очень хотелось бы предостеречь его от ошибок прежних и от желания наступить на старые грабли. Я имею в виду экономическую философию так называемого монетаризма, согласно которой главная задача финансового блока в правительстве – экономить деньги, складывая их в кубышку, а к социальной политике относиться по известной формуле «мадам с дилижанса – кони быстрее».



В свое время Жорж Помпиду утверждал, что есть три способа разориться: самый быстрый – карты, самый приятный – женщины, самый надежный – высокие технологии, или в другом переводе – идеальное технологическое решение. Насчет технологий можно поспорить, но есть еще четвертый, самый вредный, способ – экономия на человеке.

Хорошо известно: скупой платит дважды. Гобсек и Плюшкин умирают в нищете, зато на сундуках с деньгами.
Наиболее серьезные экономисты считают, что ключом к развитию экономики и модернизации страны становится человеческий потенциал, который превращается в человеческий капитал. А значит, что экономия на человеке становится вредной не только с социальных позиций, но и с точки зрения развития самой экономики. Попробую это доказать.

На фоне всеобщего увлечения конспирологией президент прямо заявил: наш главный враг не вне, а внутри, это нарастающая экономическая отсталость. Действительно, по данным академика Ивантера, экономический рост, с позволения сказать, в нашей стране в 2008–2013 гг. составил 1,2 процента, а затем четыре года минус 0,2 процента. Мы развивались медленнее развитых, среднеразвитых и слаборазвитых стран. Мы перешли в группу стран, где соседствуем с Румынией, Турцией, Чили, Уругваем и даже Экваториальной Гвинеей.

Федеральный бюджет на 2018 г. предполагает рост на 2,1 процента. На самом деле эксперты говорят: будем расти примерно на 1,5. Юмористы печально шутят: темпы роста нашего падения замедлились. В такой ситуации разговоры о прорыве могут оказаться пропагандой, а самоотравление пропагандой для политиков и властей – почти «новичок».

А как вы думаете, те же люди в правительстве, которые десять лет обеспечивали стагнацию, смогут обеспечить экономический прорыв? Блажен, кто верует.

Главными факторами развития рыночной экономики, к поклонникам которой я не отношусь, являются дешевые кредиты и платежеспособный спрос. В России практически нет дешевых кредитов, а с 2014 г. нет и платежеспособного спроса. В такой ситуации призывы к бизнесу инвестировать в экономику – глас вопиющего в пустыне. Бизнес не дурак. Зачем инвестировать, если некому покупать? Это доказывает, что как раз социальная политика – один из главных факторов экономического роста.

Убежден, без активной социальной политики мы так и будем плестись подобно паре гнедых. А нам нужен экономический прорыв.

У нас очень низкая зарплата. Мы работаем нездорово, а живем много хуже, чем работаем. Заработки большинства граждан России отстают не только от развитых стран, но и от стран с аналогичным уровнем производительности труда.

Мы вроде бы вывели минималку (МРОТ) на прожиточный минимум. Но в долларовом эквиваленте наш МРОТ составит 180 долларов, а это приблизительно, как в ЮАР, чуть больше, чем в Бразилии, однако в 2,5 раза меньше, чем в Турции, почти втрое меньше, чем в Китае.

Почему? У нас более высокая степень эксплуатации труда. Доля зарплаты работника составляет 25–30 процентов от того, что он создает, а в социальных государствах Европы – 55–60 процентов. Социальные последствия – низкий уровень жизни, как говорила О.Ю. Голодец, «уникальная российская бедность – бедность работающих людей».

Экономические последствия – низкая производительность труда. А когда бизнес имеет дешевую рабочую силу, у него нет стимула внедрять новейшие достижения. Дешевая рабсила становится механизмом торможения…

Пенсии. Они у нас значительно меньше, чем в странах с аналогичным уровнем производительности труда. Вот как это выглядит в долларовом исчислении: в Швейцарии – 3 тысячи 400, в Германии – 2 тысячи 650, в США – 2 тысячи 150, в Греции – 930, греки точно не лучше нас работают, Эстония – 440, Россия – 235. А чтоб не так было обидно, скажу: Украина – 100, Таджикистан – 50.

В чем причина? В низких зарплатах. Пенсионный фонд формируется из отчислений от зарплат. Кстати, коэффициент замещения в России 33–34 процента явно недотягивает до минимальных 40 процентов, установленных конвенцией Международной организации труда (МОТ).

Социальный результат – бедность, экономический – низкий платежеспособный спрос, который тормозит развитие отечественного производства. Вот в чем еще один механизм торможения.

Негативно сказался на социально-экономической ситуации отказ от индексации пенсий работающим пенсионерам с 2016 г. При прочих равных условиях работающий пенсионер получает пенсию примерно на 22,5 процента меньше, чем неработающий, ему недодали почти 13 процентов в 2016 г., почти 6 процентов – в 2017-м и 4 процента – в 2018-м, всего 24 процента.

Не надо быть актуарием, чтобы предсказать последствия: часть пенсионеров перестала работать, а большинство ушли в тень. Когда мы готовили законопроект о восстановлении индексации пенсий, мы посмотрели данные на сайте Росстата. Оказалось, на 1 января 2016 г. у нас было (округляю) 15,3 миллиона работающих пенсионеров, на 1 января 2017-го – девять девятьсот, на 6,5 миллиона меньше. А потери Пенсионного фонда составили на 125 миллиардов больше, чем экономия. Скупые финансисты остались, что называется, без брюк.

Какая была реакция? Отвечаю: статистика на официальных сайтах изменилась. Теперь число работающих пенсионеров считают не на 1 января, а на 1 октября. По новым данным Росстата, оказалось, что на 1 октября 2024-го было 3 миллиона 420 тысяч пенсионеров, а на октябрь 2017-го – 3 миллиона 280, сокращение вроде бы только 140 тысяч человек. Но при этом, во-первых, никто не понимает, что происходило примерно с 9–10 миллионами пенсионеров. Куда они исчезали? А они оформлялись на работу после января и увольнялись к 1 октября, когда происходит индексация пенсий. Кто кого обманул, коллеги?

Я уже не говорю о том, что помимо вот этих потерь нужно считать еще и потери Фонда социального страхования, обязательного медицинского страхования, региональных бюджетов, которым недоплачивают налог на доходы физических лиц.

О последствиях политики «экономии» говорил министр труда и соцразвития Максим Топилин на съезде «Единой России». По его словам, жизненный уровень пенсионеров в ближайшие годы будет снижаться.

Велико желание объяснить провалы упертостью: уперлись в монетаризм и следуют ему, хоть трава не расти. Однако гораздо больше оснований видеть в этом корыстный интерес. Ведь если увеличивать вложение в человека, то надо вводить прогрессивную систему налогообложения – значит обижать олигархов. А их обижать власть не хочет и говорит, что «их у нас нет», как будто, если черта не называть, то он исчезнет.

И последнее. Правительство создает еще один, самый большой, механизм торможения, о нем недавно заявил председатель правительства Д.А. Медведев, – это повышение пенсионного возраста. По данным последнего опроса, за сохранение существующего пенсионного возраста выступает 53 процента граждан, 35 – за его снижение, 6 процентов – за повышение. Без учета мнения граждан правительство идет на повышение пенсионного возраста. А это затормозит технический прогресс, поскольку породит огромное количество дешевой невостребованной рабочей силы.

Мы, КПРФ, вносим законопроект о моратории на повышение пенсионного возраста до 2030 года, когда будет достигнута национальная цель и продолжительность жизни составит 80 лет. А пока напомню известное высказывание Дмитрия Менделеева по поводу сжигания нефти: топить можно и ассигнациями. Добавлю, что экономить на человеке хуже, чем топить ассигнациями.

Депутат ГД РФ, член фракции КПРФ Олег СМОЛИН, "Советская Россия"
КПРФ, депутаты, Госдума, капитализм