Какой будет новая столица России?

Среди многочисленных юбилейных дат 2018 года незаслуженно мало внимания привлекла одна: 12 марта отмечается 100 лет с того дня, как Москва вновь была провозглашена столицей России. 10-11 марта 1918 г. Советское правительство во главе с В.И. Лениным выехало из Петрограда, завершив 200-летний «петербургский» период российской истории. Полагаю, что перенос столицы из Петрограда в Москву должен рассматриваться как промежуточный этап большого пути – движения столицы России от западных окраин в центр страны.



Петербург был основан Петром I как форпост России на вновь присоединённом побережье Балтийского моря, его появление носило «наступательный характер». Но спустя двести лет балтийская столица стала восприниматься скорее как показатель зависимости России от «цивилизованной Европы» – зависимости как экономической, так и культурно-психологической. Петербург был оторван от остальной России и интегрирован в мировую капиталистическую экономику, уподобляясь по сути колониальным столицам, которые возводились в портах для более удобной эксплуатации «белыми господами» ресурсов покорённых стран Азии, Африки, Южной Америки.

Таким образом, переезд Советского правительства в Москву стал символическим выражением освобождения России от западного экономического и культурного господства, её возвращения на самостоятельный путь развития. Хотя прямо об этой причине тогда не говорили, а возможно, инициаторы и сами об этом не задумывались, руководствуясь лишь тактическими соображениями – выносом органов власти из голодающего и подверженного внешним атакам города в более безопасную глубину страны.

Но прошло сто лет, социалистическое государство перестало существовать, и Россия вновь оказалась частью мировой капиталистической системы. Сокращение территории привело к тому, что и сама Москва из центра страны превратилась в её западную окраину. Положение столицы на краю страны вновь стало символическим выражением её тотальной зависимости от Запада.

Реставрация капитализма привела к отказу от сбалансированной градостроительной политики, характерной для социализма, при котором рост столицы и крупнейших городов искусственно сдерживался, а население распределялось по территории страны максимально равномерно. С 1959 по 1989 гг. население Москвы выросло в 1,7 раза, но на такую же цифру увеличилось и население остальных 14 городов, которые составляют ныне список российских городов-миллионников. Для периферийного же капитализма характерна гипертрофия столицы, куда стекаются все ресурсы, вывозимые капиталом из страны.

Но даже среди столиц стран периферийного капитализма доминантность Москвы находится на чрезвычайно высоком уровне. По данным, приведённым в книге В. Россмана «В поисках Четвёртого Рима», доля Москвы в ВНП России за пару десятилетий выросла с 14 до 23%, она привлекает около 50% иностранных инвестиций, её доля во внешней торговле страны составляет более 40%. Доля московских аэропортов в авиаперевозках России с 1996 по 2009 гг. выросла с 25 до 50%. Разрыв в уровне доходов между Москвой и остальной Россией составляет около 250% (тогда как в европейских странах в среднем не превышает 30%, да и в странах Азии не является столь значительным). «Это – подчёркивает автор – структурно-позиционный паразитизм системы распределения: внутри паразитической системы главный город страны не может не быть паразитическим».

Уже сейчас Москва близка к транспортному коллапсу, а ведь парк автомобилей продолжает быстро расти. Пробки скоро полностью парализуют движение по улицам столицы. Среднее время, необходимое москвичу, чтобы добраться до работы, превышает час (и это не считая работающих в Москве жителей подмосковных городов и других соседних регионов), что выше показателей всех мировых столиц.

Немудрено, что в наше время появляется всё больше предложений по новому переносу столицы – из Москвы на восток, на Урал, в Сибирь или даже на Дальний Восток. Хотя надо отметить, что впервые подобная мысль была высказана ещё за сто лет до революции – в конституционных проектах декабристов (ими предлагалось перемещение столицы в Нижний Новгород). Затем она прозвучала в трудах В.П. Семёнова-Тян-Шанского, который писал, что наиболее подходящей кандидатурой на роль нового центра России является Екатеринбург.

В наше время планы переноса столицы озвучивали многие политики, идеологи и общественные деятели самого разного толка – от Сергея Шойгу до Эдуарда Лимонова, Александра Дугина и Александра Панарина. Владимир Жириновский с присущей ему последовательностью успел отметиться в рядах как сторонников, так и ярых противников этой идеи.

Летом 2017 года новый всплеск интереса к теме переноса столицы вызвало обращение к Президенту известного общественного деятеля Юрия Крупнова, который выдвинул программу, несколько вызывающе названную «Размосквичиванием» и включающую в себя перенос столицы на восток, а также отказ от «мегаполисной урбанизации» в пользу развития малых городов и сельской местности. Я бы предпочёл другую формулировку лозунга, например, «Поворот к Востоку». Но с основными положениями программы нельзя не согласиться.

Можно констатировать, что если бы задача переноса столицы была поставлена сразу после прихода к власти действующего Президента, возможно, к настоящему времени она была бы уже решена. Тем более что на долю России выпали «тучные» 2000-е годы. Но, к сожалению, власти предпочли тратить деньги на разовые мероприятия вроде сочинской Олимпиады, чемпионата мира по футболу и т.п., которые никак не сказались на развитии страны. Конечно, можно возразить, что перенос столицы – это тоже «распильный проект», но не будем забывать, что «распильным проектом» было и строительство Петербурга 300 лет назад, которое, тем не менее, сыграло важную роль в развитии государства. Украсть можно на любом направлении, важно, чтобы это направление было полезно для страны. А как раз с этой точки зрения, как и со многих других, эпоха Путина оказалась для России «потерянным временем»: доминирование Москвы лишь усилилось, а упадок и обезлюдение провинциальной России продолжились.

***
Перенос столицы – явление не экстраординарное, а напротив, типичное как для российской истории (Ладога – Киев – Владимир – Москва – Петербург – Москва), так и для истории многих стран мира. И основным направлением такого переноса, как правило, является направление от окраины страны (например, от морского побережья) к её центру. Только на протяжении XX века эта мера была осуществлена в таких странах, как Турция, Бразилия, Нигерия, Танзания, недавно – в Мьянме. Правда, есть и примеры перенесения столицы на окраину страны, для закрепления спорных территорий (Пакистан). Казахстан даёт промежуточный вариант: здесь новая столица находится почти в центре страны, но основной смысл её появления был как раз в том, чтобы закрепить за страной территории, населённые преимущественно русскими.

Перспективы переноса столицы активно обсуждаются в Китае, Южной Корее, Японии, Индонезии, Иране, Афганистане, Египте, Азербайджане, Таджикистане, Аргентине, Венесуэле, а из европейских стран – во Франции. Необходимость таких шагов вызывается различными факторами: военно-стратегическими, угрозой природных катаклизмов, компромиссом между различными этносами или частями государства, перенаселённостью и исчерпанностью возможностей развития старой столицы, необходимостью освоения малонаселённых внутренних районов страны и т. д. (см., напр., Россман В. Столицы: их многообразие, закономерности развития и перемещения. М., 2013).

Характерен и такой факт: ни в одной из крупнейших по территории стран мира, кроме России (это Канада, Китай, США, Бразилия, Австралия и Индия), столица не находится в самом большом по населению и экономическому потенциалу городе. Едва ли это случайно. Россия слишком велика и разнообразна, чтобы концентрировать в столице все ресурсы.

Где же должна располагаться новая столица? Звучат высказывания, что «компактный» административный центр может быть размещён недалеко от старой столицы, то есть где-нибудь в Московской области или на территории так называемой «Новой Москвы» (другие варианты – Касимов, Муром и другие города, находящиеся в пределах дневной «маятниковой миграции» из Москвы). Такие переносы столиц в город-спутник имели место в Малайзии, Шри-Ланке, на Филиппинах. Но это едва ли можно считать выходом из положения, ведь новая «административная» столица станет лишь частью старого столичного мегаполиса, её строительство не уменьшит, а увеличит этот мегаполис, ещё больше загрузит дороги, увеличит транспортные потоки, ухудшит экологическую ситуацию. Она будет подобием загородного коттеджного посёлка, которые сегодня разрослись вокруг всех наших городов, только не с жилыми, а с административными функциями. Никакой разгрузки прежней столицы не произойдёт.

Вьетнамцы уподобляют свою страну «двум корзинам риса, подвешенным на коромысло» (имеются в виду дельты Меконга и Красной реки, соединённые узкой прибрежной полосой). С поправкой на масштаб примерно такой же образ можно применить и к России. Только здесь одна «корзина» (западная) наполнена людьми, а другая (восточная) – территорией и природными ресурсами. Именно там, где точка равновесия этих двух «корзин», и должна располагаться столица.

Итак, территория России состоит из двух основных массивов. В так называемой «европейской» части страны живёт большая часть населения, «азиатская» же часть больше по площади, но менее освоена. Форма российской территории такова, что именно между ними находится самое узкое место страны – своего рода её «талия», стянутая «каменным поясом» Урала. А где тонко, там и рвётся. Соблюдение баланса между этими двумя частями страны – основная политическая задача, в рамках которой и надо рассматривать возможность переноса столицы.

«Москва» и сейчас многими в Сибири воспринимается как нечто чуждое, как колонизатор, господствующий над Сибирью. Хотя правильней было бы считать её не колонизатором, а «перевалочным пунктом», через который богатства Сибири и остальной России текут на Запад. Конечно, сейчас уже почти никто не говорит о сибиряках как отдельном народе, отличающемся от русских (что было в порядке вещей в конце XIX века, в пору расцвета «сибирского областничества»). Но опасность сепаратизма по-прежнему существует и, более того, при существующем общественном строе для него есть объективные причины.

Кстати, именно с этой точки зрения перенос столицы в Восточную Сибирь (хотя лично я, как иркутянин, не отказался бы и от такого варианта) или на Дальний Восток едва ли можно расценить положительно. Потому что тогда вновь возникнет сепаратизм, но уже в западных регионах страны, которые будут так же оторваны от столицы, как Сибирь сегодня. Столица должна находиться близ точки равновесия между двумя основными регионами России.

По методике Д. И. Менделеева определён «центр населённости» России, то есть точка земной поверхности, в среднем ближайшая к месту проживания каждого из жителей страны. Со временем его местонахождение меняется из-за изменения плотности населения в тех или иных районах (двигаясь сначала с запада на восток, а теперь, увы, с востока на запад), и на данный момент этот центр находится в Республике Удмуртия. Желательно, чтобы новая столица была расположена в ареале между «центром населённости» и географическим центром, то есть в регионе между меридианами Ижевска и Красноярска. Причём Южная Сибирь слишком близка к границе, и для неё характерен гористый рельеф. Север же Сибири отличается суровым климатом и плохой транспортной доступностью.

Заслуженную иронию вызвала песня группы «Любэ» про «Рассею от Волги до Енисея», но определённый смысл в этом пространственном ограничении всё же есть: именно в пространстве между этими двумя реками можно искать место для новой российской столицы, хотя, с моей точки зрения, поле поисков правильней было бы ограничить более узкими рамками – «от Вятки до Иртыша».

Отдельно надо отметить, что перенос столицы положительно скажется и на самой Москве. Отток чиновников, а с ними и капитала, приведёт к тому, что умерятся аппетиты застройщиков, которые сегодня безжалостно уничтожают историческое наследие Москвы. Она вернёт себе утраченный в последние десятилетия статус духовного и культурного центра России, подобно тому как Ленинград, перестав в советское время быть столицей, стал восприниматься именно как центр культуры, в противоположность дореволюционному отношению к нему как к бездушному городу чиновников и капиталистов.

В настоящее время московский Кремль как резиденция высших органов власти, по сути, выключен из городского пространства Москвы. Вывод из него властных структур и открытие его территории для свободного посещения привело бы к возвращению ему роли символического центра города.

Что касается расходов, то перенос столицы оказался под силу не только «богатой» Германии, но и «бедному» Казахстану, где в 90-е годы также звучали многочисленные голоса против «затратного» проекта. Сегодня, задним числом, решение Назарбаева одобряет подавляющее большинство жителей республики. В Германии при переносе столицы из Бонна в Берлин, отмечает В. Россман, «при значительно более высокой стоимости рабочей силы было потрачено 11 миллиардов долларов бюджетных средств», а не 150 миллиардов, в которые этот проект в применении к России оценил бывший мэр Москвы Ю. Лужков.

Нельзя не затронуть и ещё одну связанную с выносом столицы из Москвы проблему – её административные границы. В частности, Юрием Крупновым предлагается возвращение Москвы в её границы до последнего расширения (2012 г.). Хотя можно предложить и противоположный путь. По сути пригороды Москвы, такие как Люберцы, Мытищи, Красногорск и т.п., давно слились с ней в единый мегаполис. Жители ближнего Подмосковья работают в Москве, пользуются её транспортной системой, зависимы от политики московских властей, но сами повлиять на неё никак не могут (например, не участвуют в выборах мэра Москвы).

Можно закрепить это объединение на формальном уровне, ликвидировав Московскую область и присоединив её центральные районы к Москве, а окраинные передав соседним областям – Владимирской, Рязанской, Тульской, Калужской, Тверской. Аналогичную операцию тогда можно было бы проделать и с Ленинградской областью, включив Гатчину и Всеволожск в состав Санкт-Петербурга, а окраины – в Новгородскую, Псковскую области и Карелию. Это бы всего лишь узаконило фактически сложившееся положение, поскольку московский мегаполис (как и петербургский) уже существует и даже перенос столицы не приведёт к его ликвидации. Но, разумеется, такие шаги можно предпринимать только после референдума, без которого при последнем расширении Москвы как-то обошлись.

***
Многие говорят о том, что новая столица должна быть создана «в чистом поле». Но тут надо подчеркнуть, что абсолютно «чистых полей» в России, при всей огромности её территории, не так уж и много: все более-менее пригодные для жизни человека места уже так или иначе освоены. Кроме того, строительство столицы «с нуля» обедняет восприятие её будущих жителей, у которых даже не будет возможности прогуляться по старым районам, посмотреть на дома, где жили известные люди, почувствовать дух старины. Поэтому более разумным представляется размещение столицы в существующем городе, но желательно не очень большом.

Когда в качестве аргумента в пользу того или иного крупного города приводят наличие там уже сложившейся инфраструктуры (включающей в себя что угодно, от строительной индустрии до оперного театра), это скорее следует понимать как аргумент «против». Ведь всю эту инфраструктуру придётся в корне переделывать именно под столичные функции, на которые даже самый крупный областной центр не рассчитан.

Такие города, как Екатеринбург и Челябинск, выглядят выигрышно с точки зрения географического положения – в центре страны, удалены от границ (особенно первый), могут служить базой для освоения Сибири. Но эти города уже сейчас являются мегаполисами, центрами агломераций. Перенос столицы приведёт лишь к тому, что рядом со старым городом придётся строить, по сути, новый, что только обострит транспортные и прочие градостроительные проблемы.

Но это не означает, что при выборе места для новой столицы надо заранее отвергнуть все существующие города-миллионники. Среди них есть и такие, географическая структура которых позволила бы разместить новую столицу, практически не выходя из границ нынешнего города. Речь идёт о Перми и Омске.

Новая столица должна гармонично соединиться со старым городом, войдя в его состав (если город крупный) или, наоборот, включив его в свой состав (если речь идёт о небольшом городе). В случае Омска и Перми важно, что в существующей городской черте есть свободные пространства, достаточные для размещения новых столичных районов, к тому же находящиеся между окраинными городскими районами, на противоположном от центра города берегу реки (соответственно, Иртыша и Камы). Существующая городская застройка при этом не затрагивается, а становится периферийной, причём безболезненно и даже с некоторой пользой для себя (новый центр оттянет транспортные потоки). Кроме того, в обоих городах значительную часть застройки составляет частный сектор, который в случае необходимости можно постепенно заменять современной застройкой или парковыми зонами, сохраняя наиболее ценные фрагменты и памятники архитектуры.

В случае Омска столичный административный район должен быть помещён на левом берегу Иртыша, напротив центра города, на месте нынешнего аэропорта, который и без того уже много лет как планируют перенести. Город расположен в степи, на плоской и незаболоченной равнине, то есть имеет резерв для дальнейшего роста. Впрочем, Омск как потенциальная столица имеет серьёзные недостатки – это близость к казахской границе и проблемы с водным балансом Иртыша. Пермь удалена от границы и находится на более стабильной с этой точки зрения Каме. Здесь новый центр также может быть построен напротив существующего центра и Мотовилихи.

К востоку от Урала возможным кандидатом на роль столица может стать Тюмень. Она находится в самом «узком» месте России, где Казахстан и Северный Ледовитый океан сближаются на наименьшее расстояние. Кроме того, это стык двух крупных регионов – Уральского и Сибирского (Тюменская область ныне относится к Уральскому федеральному округу, хотя в Советское время причислялась к Западной Сибири). Сам город расположен на западе области, вблизи границы со Свердловской областью. Таким образом, Тюмень с Тюменским районом могла бы быть преобразована в особый столичный округ (в статусе города федерального значения), а областной центр при этом переехал бы в Тобольск, что вдохнуло бы новую жизнь в этот старинный город, когда-то центр всей Сибири.

Тюмень в настоящее время ассоциируется с добычей нефти и газа, то есть «сырьевым» типом экономики. Но исторически это старейший русский город Сибири, основанный в 1586 году. Сюда же в 1885 году впервые в Сибири пришла железная дорога. Таким образом, Тюмень имеет символическое значение как город, связывающий Сибирь с Россией, а не только как центр нефтедобычи. В случае принятия решения о переносе столицы в Тюмень её новый административный центр может быть расположен к востоку от города, в излучине реки Туры, между несколькими небольшими озёрами. Конечно, это потребует значительных затрат на укрепление болотистых почв и противопаводковые мероприятия.

Кроме Тюмени из городов, лежащих к востоку от Урала, на роль столицы могли бы претендовать сам вышеупомянутый Тобольск, Шадринск, Каменск-Уральский и ряд других городов среднего и малого размеров. Есть и такой вариант, как город Тара в северной части Омской области. На данный момент этот городок с 28-тысячным населением, основанный в 1594 году, оторван от «большого мира», поскольку не имеет железнодорожных путей.

Но перенос сюда столицы как раз и стимулировал бы развитие путей сообщения и в целом развитие этого региона. Здесь мог бы появиться «дублёр» Транссиба, идущий, с одной стороны, от Нижнего Тагила и Алапаевска на Урале к Тобольску, затем к Таре и выходящий на существующую магистраль в районе Барабинска. Наперерез ему может пойти дорога от Кургана через Ишим к Таре и далее на северо-восток, к среднему течению Оби, затем к Енисею в районе Лесосибирска и далее к Усть-Илимску с выходом на БАМ. Таким образом, может быть сформирована вторая сибирская магистраль, «железный каркас», который бы обеспечил транспортную связность территории России и её безопасность в случае конфликтов с южными соседями.

Можно предположить, что размещение столицы в Таре и строительство новых железнодорожных магистралей приведут к упадку Омска (который и так по сравнению с другими российскими миллионниками находится не в лучшем состоянии), оттянув от него финансовые и человеческие ресурсы. Но, с другой стороны, это должно компенсироваться его новой ролью связующего звена между двумя столицами – Тарой и Астаной (в случае развития дружественных отношений между Россией и Казахстаном) и в целом экономическим оживлением всей Западной Сибири.

***
Но столица может быть расположена и к западу от Урала, в этнически пёстром Урало-Поволжском регионе. Это могло бы, ко всему прочему, способствовать интеграции этносов и борьбе с этническим сепаратизмом. Именно там находится упомянутый центр населённости России, расположение которого при проектировании новой столицы надо обязательно учитывать.

Кроме уже упомянутой Перми из областных находится и «центр населённости» центров, подходящих на эту роль, можно назвать Киров. Географическое положение города очень удобно: он находится в 900 км к северо-востоку от Москвы, между такими крупными городами, как Нижний Новгород и Пермь, на стыке Транссибирской магистрали с ветками на Нижний Новгород и на Котлас (соединяющей город с северными регионами России). Кировская область представляет собой «Россию в миниатюре», она находится между такими макрорегионами, как «Центральная» Россия, Север, Урал и Поволжье, на пути из Москвы и Петербурга в Сибирь, соприкасается при этом с четырьмя национальными республиками (Татарстан, Удмуртия, Коми и Марий Эл).

Столицу в этом случае можно разместить не в самом Кирове, а в новом городе, построенном в центре агломерации Кирова, Кирово-Чепецка и Слободского (это, конечно, приведёт к росту агломерации, но рост этот будет не центробежным – с расползанием от центра во все стороны – а центростремительным). Новому городу при этом можно дать название Хлынов, как сам будущий Киров назывался до переименования в Вятку в конце XVIII века (название Вятка едва ли можно признать удачным, так как оно совпадает с названием реки).

Среди других вариантов, звучащих в дискуссиях о переносе столицы, можно упомянуть город Чайковский на юге Пермского края (в этом случае он бы сросся с соседним Воткинском в Удмуртии), а также Березники и Соликамск в северной части того же региона.

Но лично мне наиболее подходящим «кандидатом» на роль новой столицы России видится город Глазов в Удмуртии. Он расположен на севере республики, на Транссибирской магистрали, на примерно одинаковом расстоянии от трёх крупных городов – Перми, Ижевска и Кирова. Фактически город лежит на стыке трёх больших исторических регионов – Урала, Поволжья и Русского Севера. Кроме того, эта территория находится далеко от границ и в каком-то смысле представляет собой «ворота на Север», в менее освоенную часть России. Наконец, нельзя не отметить и определённую символику названия: «Глазов» – «глаз» – «зеница ока», своего рода сакральное средоточие власти. Новые столичные кварталы могут быть размещены к востоку от существующей городской застройки, между железной дорогой и рекой Чепцой, а также на правом берегу реки, охватив таким образом существующий город с двух сторон.

Впоследствии Транссибирская магистраль может быть дополнена проходящей через Глазов меридиональной магистралью, ведущей, с одной стороны, на север – через Сыктывкар к Архангельску, а с другой – на юг, через Набережные Челны, Бугуруслан и Бузулук к Саратову и далее к южным городам России. Таким образом, Глазов окажется на пересечении основных транспортных магистралей.

Разумеется, конкретное решение о переносе столицы в тот или иной город должно приниматься с учётом мнения всех специалистов – географов, демографов, экономистов, строителей, с учётом экономических последствий для конкретных регионов и страны в целом, с учётом трат на строительство, регулирование рек, осушение болот и так далее. Здесь намечены лишь некоторые общие контуры и предложены гипотетические варианты.

***
Важно понимать, что новая столица – это «экспериментальная площадка» для современного градостроения. При её возведении важно избежать ошибок, допущенных строителями других современных столиц, таких как Бразилиа и Астана. Часто говорят о том, что Бразилиа с её гигантизмом, огромными районами и широкими улицами – город, не предназначенный для жизни (впрочем, в России тоже есть памятник такого типа градостроительства – это Автозаводский район Тольятти, который сразу после постройки подвергался жёсткой критике советских архитекторов). При планировке Астаны новый город фактически отделили от старого парком и полосой элитного частного сектора, которому в центре города, вообще-то говоря, совсем не место. Хотя именно на этом месте мог бы находиться логический центр, связывающий два города – старый и новый – воедино.

При строительстве новой столицы нужно максимально избавить её от проблем современных крупных городов, развивающихся по либеральной, хаотической модели. Как подчёркивают современные архитекторы и урбанисты, застройка города должна иметь «человеческий масштаб». Это относится и к размерам кварталов, и к этажности зданий. Оптимальным видится не «микрорайонный», а «квартальный» принцип застройки, без того разделения на широкие магистрали и внутриквартальные проезды, которое характерно для современных окраинных районов.

По сути, это тот принцип, который господствовал в СССР в середине XX века при строительстве новых городов и призаводских жилых районов и от которого отказались в 60-е гг. под влиянием пришедшей с Запада моды на микрорайоны. Впоследствии сам Запад от этой моды отошёл, вернувшись к квартальной застройке, в итоге же современные российские урбанисты из числа либералов вновь призывают заимствовать за границей то, что уже было характерно для советского градостроительства. Так что разумней вернуться к модели «сталинского» города – конечно, с учётом всех изменений в технике, транспорте и т.д. – без крайностей дореволюционной капиталистической и более поздней микрорайонной застройки.

Небольшие размеры кварталов повышают пешеходную доступность городских объектов, они позволяют создать более разумную и гибкую систему общественного транспорта. Частая сеть узких улиц создаёт комфортную для человека городскую среду, позволяет распределить транспортные потоки – меньше шума, пыли и выхлопных газов. Соответственно, и застройка должна носить преимущественно периметральный характер, с минимальным количеством пустырей (хотя при строительстве новой столицы полностью этого не избежать, так как нужно заложить площадки под будущие административные здания, посольства и т.п.).

Кроме того, застройка должна быть смешанной, без выделения крупных жилых и нежилых зон, господство которых ведёт к тому, что днём жилые районы пустеют, а вечером «вымирают» уже нежилые. Разумнее всего было бы обеспечить чередование небольших жилых и общественных кварталов в порядке, близком к шахматному. При этом под «общественными кварталами» понимаются и незастроенные площади и скверы, и общественные здания – театры, музеи, библиотеки, храмы, административные здания, школы, торговые центры и так далее. И такой порядок должен охватить не только центр города, но всю его территорию, чтобы исчезло само понятие «спального района» (которое уже подразумевает, что это районы не для жизни, а только для сна, а жизнь протекает где-то в других местах). Нужен город, не расчленённый на отдельные районы, с общей «городской тканью» из небольших, близких друг к другу кварталов, соединённых соседними общественными центрами. В новой столице можно добиться индивидуального облика каждой улицы и каждого квартала – через использование различных архитектурных стилей, высотности, цвета.

Современный российский город часто подобен «бублику»: в нём этажность и плотность населения повышаются от центра к окраинам. Но разумнее применять обратный принцип – незначительное повышение этажности от окраин к центру. При средней высоте жилых домов 4-6 этажей на окраинах могла бы преобладать 3-5-этажная застройка, а в центре – 5-8-этажная. Но и малоэтажная, особенно частная застройка в городе не должна приветствоваться, так как она приводит к «расползанию» города на огромные расстояния, поглощению им окружающей природы и стимулированию использования автомобилей в ущерб общественному транспорту. Считаю, высота жилого дома должна быть ограничена пределами 3-8 этажей. На общественные здания это ограничение распространять нет смысла, но и тут лучше обойтись без гигантомании, когда небоскрёбы строятся просто «ради престижа».

«Мы считаем, – пишут С. Чобан и В. Седов в книге «30:70. Архитектура как баланс сил», – что в среднем шестиэтажная величина фоновых зданий с комфортной для человека высотой этажа минимум около 3 метров и длиной фасада по уличному фронту 15-30 метров, сочетаемая с наклонной крышей, которая, наконец, скроет видимые на всех панорамах современных городов неприглядные натюрморты инженерных надстроек, и явится гуманным, сомасштабным человеку окружением. Такая высота большинства зданий в городе позволит сделать ширину улиц, исходя из просвета между зданиями порядка 25 метров, приятной для человека. Эта же высота поможет создать и яркий, привлекающий внимание контраст между фоновой застройкой и отдельными выдающимися зданиями, которые не только могут, но часто и должны быть выше своего окружения…»

Немаловажно, что новая столица может помочь в решении проблемы господства на наших улицах автомобиля – в ущерб пешеходу и общественному транспорту. Разумная планировка поможет создать условия для приоритета именно общественного транспорта. «Известно, что на Западе автомобиль имел прежде всего идеологическое значение, – пишет С.Г. Кара-Мурза. – Он стал главным каналом внедрения в массовое сознание ценностей буржуазного общества – стал фетишем, идолом общества потребления. Специалисты особо отмечают исключительную роль автомобиля в атомизации общества, изоляции индивидов друг от друга. По этому пути пошли и наши либеральные идеологи».

Частный автомобиль крайне неэкономичен и неэкологичен, его распространение ведёт к быстрой выработке невозобновляемых природных ресурсов, он, занимая в городе непомерно много места, является причиной большинства современных проблем больших городов. Конечно, это не говорит о том, что необходимы запреты или какие-то драконовские меры в отношении автомобилей и их владельцев, но осознать всё приносимое им зло всё же необходимо. Как необходима и разработка мер, стимулирующих отказ от автомобиля. Точнее, от владения им, потому что такси, краткосрочную аренду и различные способы коллективного пользования автомобилем, наоборот, необходимо развивать, но опять-таки только при условии приоритетности общественного транспорта.

Особенно важен рельсовый электротранспорт – например, скоростной трамвай. Наличие или отсутствие в новой столице метрополитена будет зависеть от стартовых условий. Если это существующий крупный город, тем более миллионник, то без метро едва ли получится обойтись. Но если речь идёт о небольшом городе, то в его план вполне можно заложить развитие наземного электротранспорта, который бы позволил не загонять массы людей под землю.

В новой столице должен появиться свой архитектурный стиль, который бы позволил ей избежать обезличивания в ряду других крупных городов и мировых столиц. Конечно, этот стиль должен быть подчёркнуто русским, но при этом без нарочитого ретроградства. В истории русской архитектуры есть большое количество не воплощённых в жизнь проектов, которые в том или ином виде могли бы найти своё место в застройке будущей столицы: от Большого кремлёвского дворца Баженова и витберговского Храма Христа спасителя до проектов Дворца Советов Жолтовского или Иофана, башни Татлина и других произведений русского авангарда (разумеется, не слепо повторяя планы классиков, а с учётом современных технических достижений). Здесь же могут быть восстановлены и утраченные ранее памятники архитектуры, вроде Сухаревой башни.

Немаловажную роль играет «символическая география» новой столицы, выраженная в топонимике. Думаю, что, помимо традиционных названий улиц и других городских объектов в честь выдающихся исторических деятелей, здесь – и в первую очередь – должны присутствовать названия городов и регионов России, населяющих её народов. Собственно, эта практика была характерна и для Советского Союза: в любом городе можно найти названия улиц в честь республик СССР или крупных городов. Но при проектировании нового города (или крупного района) такой топонимический принцип должен стать основным. Причём следует привязать названия улиц к сторонам света: скажем, улицам Якутской и Амурской логично находиться на востоке, Каспийской и Астраханской – на юге и т.д.

Столица крупного федеративного государства – это и центр, объединяющий традиционные религии, представленные в этом государстве. Так что можно предположить, например, что главный православный храм должен находиться в центре города, старообрядческий – на севере, мечеть и армяно-григорианская церковь – на юге, буддийский дацан – на востоке, а католический и лютеранский соборы – на западе. К ним можно приурочить и размещение посольств стран, исповедующих ту или иную религию. Но при этом важно создать условия для того, чтобы вокруг этих объектов не складывались «этнические гетто», противопоставляющие себя остальному населению города. Национальности должны размещаться по возможности равномерно по его территории.

***
Наконец, нельзя не затронуть и вопрос о возможной столице в случае воссоздания единого государства на просторах бывшего Советского Союза (а это не только желательная, но и необходимая для выживания народов постсоветского пространства перспектива). В этом случае географическая конфигурация страны существенно изменится, и вопрос о переносе столицы – уже на новое место – возникнет вновь.

Здесь всё зависит от конкретных очертаний будущего единого государства. Например, в случае объединения России с Казахстаном на роль общей столицы может быть выбран Оренбург (который водит в состав России, но в котором была в своё время провозглашена Киргизская – будущая Казахская – АССР), либо Омск, также стоящий близ границы между двумя странами, о преимуществах которого речь уже шла.

При воссоздании восточнославянского объединения, включающего Россию, Украину и Белоруссию, его столицей может стать, к примеру, Брянск или один из небольших городов Брянской области, которая расположена как раз на стыке границ трёх государств. Другой вариант – это Донецк или Луганск: предоставление территории нынешних ДНР-ЛНР статуса столичного округа Союзного государства снимет противостояние по этому вопросу в его рамках между Россией и Украиной.

Наконец, если Советский Союз будет восстановлен в его полных границах, или хотя бы его «костяк» в составе России, Украины, Белоруссии и Казахстана, на роль общего центра лучше всего подошёл бы Волгоград. Это символический общеевразийский центр, начиная от Золотой Орды (неподалёку находилась её столица – Сарай), в исторических названиях которого нашли отражение и «царская» символика (хотя, конечно, фактически название «Царицын» происходит от названия речки Царица), и имя Сталина, и название «главной» русской реки Волги. Важно и то, что именно тут было повёрнуто вспять последнее и самое страшное нашествие с Запада.

В этом случае новый столичный центр может быть построен напротив существующего города, включив в себя нынешний Краснослободск. Тогда вытянутый дугой вдоль Волги Волгоград и его продолжение – город Волжский – охватят новый центр по периметру, превратившись в его окраинные районы.

Но это пока разговор о далёких перспективах, проблему же переноса столицы Российской Федерации в её существующих границах необходимо решать как можно быстрее. Нужно уже сейчас начать широкую общественную дискуссию о месте размещения будущей столицы. Но, конечно, окончательно решать такой важный вопрос должен только сам народ – на референдуме, который можно совместить со следующими выборами в Государственную думу в 2021 году. Поскольку проблемы, связанные с пребыванием столицы в Москве, обостряются с каждым годом, то, чем дольше мы тянем с принятием этого решения, тем более коротким и сложным должен будет стать сам процесс переноса.

Один из кандидатов в Президенты недавно высказался за то, чтобы столица России «переезжала» с места на место каждые 12 лет. Трудно сказать, что стоит за этими словами: возможно, и желание довести до абсурда, дискредитировать саму идею переноса столицы. Но здравое зерно тут всё же есть, только с поправкой на сроки: столица должна исполнять свои обязанности не 12 лет, а около столетия. Столетие того, как эти функции выполняет Москва, миновало, её столичный ресурс полностью исчерпан, и Россия должна вступить в новый период своего развития – с новой, восточной столицей.

Павел ПЕТУХОВ
общество, теория, идеология, экономика, демография, предложения