Временный город. Примечания к «завершённой» программе переселения

Этой осенью вышли сроки государственной программы переселения из ветхого и аварийного жилья. Один из самых масштабных, наряду с Крымским мостом и космодромом, строительных проектов последних лет формально завершен. Но только формально. Муниципалитеты отрапортовали в регионы, те, в свою очередь, в центр. На самом деле в бамовских городах и поселках еще строят и строят. Конца-краю этому не видно, потому что, когда достроят, начнут ремонтировать и латать. Впрочем, обо всем по порядку.



Три года назад, когда на БАМе началось интенсивное строительство, на программу переселения едва не молились. Было отчего. В двадцатипятитысячном Северобайкальске почти треть населения стояла в очереди на улучшение жилищных условий. Стояли не алкоголики и не люмпены. Стояли обычные люди, которым в свое время просто не повезло с жильем. И если Москва бесится с жиру, переселяя народ из вполне добротных хрущевок, в которых можно жить еще не один десяток лет, то по Северам дело обстоит совсем иначе.

Мой знакомый Григорий Фролов с конца семидесятых годов прошлого века жил в щитовой квартире. Когда-то, приехавши сюда по комсомольской путевке, он строил Байкало-Амурскую магистраль. В наследство и благодарность от бамовских времен ему досталась непрестанная ломота в застуженных навек костях, донельзя порченые зубы (попей кипятка на сорокаградусном морозе, и ты явственно услышишь и ощутишь, как трескается во рту зубная эмаль), да вот эта квартира, в которой выросли его ребятишки. Для тех, кто не знает, поясним, что стены, пол и потолок в таких домах сделаны из щитов. То есть из двух листов фанеры, проложенных между собой стекловатой. Ставили эти дома во времена строительства БАМа, ставили наспех, без фундамента, на чурки-стулья, поскольку такое жилье считалось временным: параллельно строились панельные и кирпичные многоэтажки, в которые планировалось постепенно переселять людей. Кого-то переселили, но потом кончился Советский Союз. Строить перестали, и тысячи людей остались во времянках на неопределенный срок. Вскоре появился особый термин – «временный город», – которым окрестили целые микрорайоны «щитовух». Но можно толковать термин и пошире.

Срок службы щитовых домов составляет лет 20–25, так как за такой период стекловата успевает частью – просесть, частью – осыпаться, а фанера рассыхается и расслаивается или гниет. В Северобайкальске такие дома отстояли все сорок. То есть едва ли не два срока. Теперь в этих курятниках отлично слышно, что делают и о чем говорят соседи, а также все, что происходит на улице. Можно поставить пластиковые окна и металлические, как в подводной лодке, двери, но все равно, когда с Байкала задует затяжной ветер, приносящий летом мозглый, клочковатый туман, а зимой – ледяную сечку, в квартирах из щитов волнами ходят шторы и моментально падает температура, какими бы горячими ни были батареи.

Доступная нам роскошь – пройти босиком по свежевымытому полу зимой – здесь немыслима в связи с тем, что температура поверхности (ближе к центру комнаты) едва выше нуля. По углам – ниже, там лежит иней. В это время года, просыпаясь по утрам, Григорий первым делом подходил к окну и смотрел на уличный термометр. Если за бортом ниже минус десяти, он включал электрический чайник. Кипяток нужно вылить в раковину, иначе невозможно будет умыться и почистить зубы – холодная вода забьет шугой настывшие за ночь трубы. Потом трубы перемерзнут и лопнут.

Немудрено, что переселения из ледяных избушек в лубяные люди ждали как манны небесной. Каждый день наблюдая, как растут этажи новостроек, призванных осчастливить новоселов и привнести эстетику в облик города. В советское время о таких стройках говорили: «ударными темпами». Темпы и впрямь впечатляют. За три года в Северобайкальске надо было построить 52 многоквартирных дома и обеспечить жильем без малого две тысячи семей. Освоить астрономические, несопоставимые даже с годовым бюджетом всего города суммы… Сделали. Сегодня свыше сорока домов уже построено и заселено. Ос¬тальные сдадут со дня на день. Не успеть с застройкой нельзя, потому что пролонгации программы не предвидится, а стало быть, каждый город получает то, что успел построить к этой осени. Плюс к этому никто не знает, когда у государства в следующий раз появятся деньги на подобные нужды. Через пять лет? Или через пятьдесят?

Григорий Фролов получил новую квартиру минувшей зимой. Доволен был так, что и сказать нельзя. В квартире, говорил, тепло (приходится прикрывать вентили теплоподачи), по полу не дует и можно ходить босиком. Магазины-больницы под боком. А что еще надо? Григорий не шибко горевал даже, когда в старой квартире не посчитали построенный им брусовой прируб и нового жилья дали 42 квадрата (принцип переселения прост: сколько числилось по документам в «щитовухе», столько получаешь и в новостройке). «Это ничего, – говорил Григорий, – вон у соседа многодетную семью (самих двое, да трое ребятишек) поселили на тридцати шести и шести десятых квадрата. Конечно, по узаконенным в государстве нормам каждый, даже самый маленький, член соседской семьи должен иметь не меньше девяти квадратных метров личной территории, только где они, эти нормы?

То, что меняли шило на мыло, Григорий понял очень скоро. В старой квартире под окнами у Фролова был маленький огородик, где его супруга выращивала морковки-помидоры. Был примитивный гараж, который Григорий сложил из бэушных, купленных по дешевке шпал. Теперь не осталось ничего. Гараж развалили и сожгли, а огородик разровняли бульдозером при планировке территории под очередной новострой. Старая Гришина «Тойота» мерзнет теперь во дворе, под окнами. Благо, возраст у нее такой, что не зарится даже местная шпана… Если сегодня спросить Григория о том, рад ли он переезду, однозначного ответа не будет. Ладно, бог с ним, с огородом, главное, что само новое жилье, как оказалось, на троечку. Об этом говорят в магазинах и в маршрутках, это обсуждают на местных интернет-ресурсах и просто на улице.

Стены трескаются так, словно дома пережили землетрясение. Но строители говорят, что дом просто садится и через пару лет все будет в норме. Поживем – увидим. Вкрутить саморез во внутренние перегородки не получится – он тут же вывалится оттуда вместе с куском гипсокартона, под которым или пустота, или минвата. Поэтому повесить полки-шкафы можно только по стенам внешнего периметра, сложенных из пенобетона или железобетонных конструкций. На внутренних стенах удержится максимум фотография. Чтобы поговорить с соседями, телефон не нужен: звукоизоляция такая, что прекрасно слышно, по какой такой надобности сосед сверху зашел в туалет и сколько времени там оставался. Новоселы, у нас нет секретов друг от друга!

Редкая неделя проходит без того, чтобы где-нибудь не прорвало трубу, не затопило подвал, не коротнуло свет. В сентябре случилось и того хлеще. Заселили 160 квартир и после заселения еще десять дней не могли подключить электричество. Было и так. В одной из новостроек засорилась труба, и стоки пошли в подвал. Когда ремонтники приехали, то схватились за голову: оказалось, что в эту трубу сливают ЖБО еще четыре многоэтажки… Пришлось отключать все, и жильцы пяти домов сутки сидели без воды, поминая крепким словом и строителей, и ремонтников, и местные власти. И это новые, напомним, дома, которым год-два, не больше.

Примерно в те же дни и словно бы в насмешку представитель застройщика (улан-удэнская компания «Регионстрой») давал интервью местному телеканалу. Улыбаясь перед камерой, сказал, что срок службы домов – сто лет. Потом, видимо, понял, что сморозил что-то несусветное. Поправился, пояснив, что это так, в целом. Нужно, мол, учитывать, что у каждого материала (кровля там, утеплитель) свой срок службы. Что ж, людям нужно верить…

Впрочем, выбирать застройщиков не приходится. Мало кто знает (это по каким-то причинам не афишируется), что в минувшем году были случаи, когда иногородние застройщики сворачивали уже начатые работы, с тем чтобы не возоб¬новить их уже никогда. То есть люди участвовали в конкурсе на застройку, выигрывали его, завозили людей, технику, стройматериалы, а потом бросали уже начатую работу. Вроде бы абсурд, но этому абсурду тоже есть объяснение.

Заключается оно в том, что за те деньги, которые выделяются на строительство жилья для переселенцев (около 35 тысяч рублей за квадратный метр), можно с выгодой для себя строить жилье где-нибудь в Улан-Удэ или Новосибирске. Здесь же финансовая эффективность такой работы близка к нулю в силу как природных факторов (сейсмоактивная зона, а еще и местность, приравненная к районам Крайнего Севера), которые в значительной степени влияют на конечную стоимость жилья, так и сугубо экономических причин (удаленность, дороговизна доставки грузов, северный коэффициент местному персоналу…). Поэтому сегодня дома строят только те, кто знает специфику местного строительства, знает, как его удешевить, и при этом согласен на весьма незначительную прибыль. И за те деньги, что выделяются на строительство, иного жилья, лучшего качества, лучшей звукоизоляции, у нас, в принципе, быть не может.

Сегодня здесь работают китайцы, таджики, иркутяне и красноярцы. Но все равно интернет пестрит объявлениями о приеме на работу плиточников, отделочников, монтажников… Шестидневная рабочая неделя, зарплата от 1200 рублей в день. Если при такой зарплате вакансии не исчезают, то это называется «тревожный звоночек». Объемы строительства велики, и людей все равно будет не хватать. Тем более что высококвалифицированные специалисты поденной работой не занимаются или занимаются, но совсем за другие деньги, которые строительные компании не в силах платить опять же из-за низкой стоимости квадратного метра жилья.

А время идет, муниципалитету нужно отчитываться за выполнение сроков и каждый потраченный рубль перед республикой, а республике, в свою очередь, перед федеральным центром. И любая, хоть тысячу раз объективная, причина задержки там, в Москве, будет восприниматься не как понятное оправдание, а как элементарная безответственность и неумение работать. Тех мэров и руководителей, кто не справился, будут примерно сечь или просто снимать. А кому это надо?

Теперь представим себе пилота, который летал на АН-24 и двадцать лет назад совершил свой последний полет. Но так получилось, что сегодня его забрали, скажем, с дачи, где он копал грядки, посадили за штурвал суперджета и сказали, что через десять часов он должен быть в Марокко. «Извини, – сказали ему, – времени разбираться с новой машиной нет, поэтому освоишься в полете. Горючки в обрез, так что от курса не отклоняйся, может не хватить. Ну, ни пуха ни пера тебе! Долетишь – звони!»

Примерно то же самое происходит сейчас со строительством в Северобайкальске. До начала программы по переселению из ветхого и аварийного жилья мы не строили ничего. Лет двадцать. А то и больше. С конца советских времен. За эти годы многое изменилось. Изменились технологии строительства, критерии оценки возводимого жилья, материалы, из которых это жилье строится, но самое главное – у нас не осталось квалифицированных специалистов, которым под силу решать вопросы современной массовой застройки. И никто не был готов ни к таким объемам, ни, что наиболее важно, к таким сжатым срокам строительства.

Пилоту проще. Он может отказаться от полета. Город от новостроек не откажется. Не может. Поэтому станут множиться проблемы, перебирать которые можно бесконечно, да и места не хватит. А жители будут искать виноватых и находить их. В лице застройщиков, или заказчиков, или приемщиков. Кому как удобней. Но парадокс ситуации заключается в том, что виноватых, в сущности, нет. Исходные условия задачки таковы, что результат неизбежно будет таким, каков он есть. Поэтому – выше стропила, плотники!

Александр САВЕЛЬЕВ, г. Северобайкальск, Республика Бурятия
Источник: «Советская Россия»
Сибирь, строительство, общество, ЖКХ