Провинция или Рим? В поисках культурного кода Иркутска

Культурный код Иркутска – единое поле смыслов и символов, с которыми отождествляет себя каждый житель города – попытались выяснить на круглом столе журналисты, блогеры, поэты, учёные, другие участники. Вёл мероприятие редактор журнала «Иркутские кулуары» Андрей Фомин.



Журналист Владимир Скращук перед выступлением пояснил, что тема культуры его никогда не интересовала, извинился за это и сравнил Россию и Иркутск в частности с Африкой. Точнее, сопоставил конфликт между властью и обществом в Африке и в России, взяв ключевую идею из книги «Культура растафари» Николая Сосновского. Суть её состоит в том, что местные царьки, разбогатев на нефти, отправляли своих детей учиться во Францию, Англию, Америку, а те, вернувшись с новым культурным багажом, пытались применить его на родине, устраивая демократические революции, военные перевороты. По его мнению, тоже применимо и к России: элита всегда была у нас оторвана от общества, цивилизация и дикость существовали в одном и том же государстве.

В Иркутске, по мнению Владимира Скращука, очень ярко проявились конфликты, уходящие корнями в российскую «культуру растафари»: церковный раскол, противостояние местного купечества и губернаторов, гражданская война, сопротивление коренного населения модернизации страны, строительству ГЭС, БАМа. Он заметил, что существуют свидетельства о том, как местные жители хвастались тем, что убивали строителей БАМа как пришлых людей, «колонизаторов из центральной России», и пытались защитить свой уклад.

Владимир Скращук подытожил в конце своего выступления, что единой культуры у нас нет, а существует множество разных укладов. Но главный конфликт, который он обозначил, существует между властью и населением, официальной культурой и неофициальной. При этом выступающий почему-то приписал Валентина Распутина к официальной, властной структуре, хотя, казалось бы, это противоречило всему предшествующему выступлению, ведь писатель затрагивал как раз эти конфликтные темы, выступая на стороне народа, а не государства.

«Меня попросили подискутировать на тему культурного кода Иркутска, которая дискуссионной, на мой взгляд, не является, – продолжил круглый стол Заслуженный архитектор России и доктор исторических наук Марк Меерович.– Единственным материализованным символом, кодом города Иркутска, представляющим хоть какую-то ценность для будущих поколений, является деревянная застройка. Если мы не сохраним её, то город перестанет быть самим собой».

С последним и единственным тезисом о культурном коде Иркутска во время обсуждения никто не спорил, но других вариантов и предположений, которые бы так же приняли все, никто не назвал. При этом для властей, по мнению Марка Мееровича, деревянная застройка является только резервом для нового строительства.

«Если начальника областной службы охраны объектов историко-культурного наследия вызывают в правительство и говорят ему, что десять объектов историко-культурного наследия мешают развитию города, а на самом деле развертыванию очередного строительства очередного дома, комплекса или квартала, и что ему нужно подкорректировать границы зоны охраны, чтобы это строительство было возможно, а через два месяца вызывают и говорят, что этих объектов двадцать, ещё через месяц – сорок, потом восемьдесят, то что он делает? Он исполнитель вертикали подчинения – он идёт и выполняет это. Органы, которые должны заниматься охраной, занимаются сегодня законодательным обеспечением сноса деревянных построек», – рассказывает Марк Меерович.

Единственный вариант спасения деревянного Иркутска Марк Меерович видит во включении его в список объектов историко-культурного наследия ЮНЕСКО. Однако этот шаг предполагает безусловную поддержку властей. По его словам, в Томске при поддержке губернатора такая схема прошла – и город стал ведущим в России в плане сохранения памятников деревянного зодчества.

Вообще одной из главных тем, обозначенных на круглом столе, стала проблема власти и системы управления государством. Марк Меерович неоднократно сетовал на то, что мы выбираем не ту власть. Только ведь дело не столько в людях, сколько в системе, завязанной на спайке буржуазии и власти: по сути, власть, чтобы существовать, должна обеспечивать интересы тех или иных держателей капитала и выступать в роли обслуги, чтобы не лишиться поддержки. Но переломить эту систему, выбрав другого мэра, губернатора или даже президента, просто невозможно – нужно менять всю систему, наполнив её соответствующим идеологическим содержанием.

Основной точкой разделения участников дискуссии на два лагеря оказался вопрос о провинциальности или столичности города. О ней высказывались многие именно в том ключе, что притязания иркутянина и Иркутска на некое центральное, ведущее положение необоснованны. Такое мнение ярко обозначил иркутский блогер Владимир Демчиков уже в заглавии своего выступления: «Иркутск: где выход из провинциального гетто?».

Владимир Демчиков заявил, что Иркутск находится сегодня на том месте, которое стало крайне неблагоприятным для развития. По его данным, в области с начала века население сократилось на 234 тысячи человек. Также он заявил, что в Иркутске нет памятников каким-то именитым горожанам: существуют только памятники федеральным деятелям, «бонзам и, главным образом, душегубцам». К последним явно был отнесён В.И. Ленин. А.П. Белобородов не подошёл по этому критерию, так как родился в селе Баклаши, а памятник Л.И. Гайдаю оказался «пластмассовым» и «обломанным». Но вот Бакунина, который был здесь в ссылке и который, по выражению выступавшего, «из Иркутска сделал ноги», незаслуженно забыли и памятника ему почему-то не поставили.

Выход из «провинциального гетто», по мнению Владимира Демчикова, возможен только за счёт тех людей, которые уехали из Иркутска. Также он предложил не удерживать в Иркутске жителей, а «выталкивать» их отсюда: в городе нужно организовывать международные конкурсы, создавать возможности для молодёжи, чтобы они могли стартовать из Иркутска в большой мир. Тогда, по его мнению, будет и больше желания сюда приезжать, и возвращаться обратно уехавшим.

Оживил аудиторию Иркутска заведующий отделом истории краеведческого музея Всеволод Напартэ с речью из зала о столичных амбициях иркутян.

«Как только ты начинаешь переживать за судьбу иркутских деревяшек, с этого момента ты – иркутянин, – поделился он своим пониманием. – Именно эти деревяшки, в каком бы состоянии они не находились, рождают нашу претензию на столичность, потому что мы понимаем, что у нас есть потенциал, есть богатейшая история, которая не вмещается в рамки губернского города, она гораздо шире. Иркутск – это сибирский Рим, из которого можно черпать, черпать и черпать».

У сторонников провинциального образа Иркутска город должен был, по сути, включаться, как в предложении Владимира Демчикова, в глобальный мир, у тех, кто подчёркивал «претензию на столичность», он неизбежно принимал на себя государственную роль, которую нёс на себе изначально как центр освоения Сибири и Дальнего Востока. Этот конфликт не был чётко артикулирован, однако именно он являлся главным нервом дискуссии: культурный код Иркутска каждый определял, исходя из своих идеологических установок.

Много было сказано про советский период города и плохого, и хорошего, в частности шёл разговор о советской системе финансирования культуры, которая позволила появиться, по словам Владимира Демчикова, феноменам Валентина Распутина и Александра Вампилова, о культуре как трансляторе идеологии, но при этом высказались и об относительной свободе в этой системе. Участники круглого стола, озвучивая пожелания «освободиться» от советской системы госуправления в культурной сфере, почему-то не предлагали никакой внятной альтернативы.

Явно современная ситуация в культуре значительно уступает советскому времени. Есть, конечно, свобода, спонсорами крупных культурных событий, таких, как та же книжная ярмарка, выступает бизнес, но у этой черты есть обратная сторона – культура исчезла из центра человеческой жизни, стала делом в лучшем случае факультативным. Чтобы быть «культурной столицей», Иркутску надо было бы, наоборот, вернуться на новом этапе к советскому опыту, который позволил существовать крупному Восточно-Сибирскому книжному издательству, благодаря которому возникли Театр юного зрителя и Музыкальный театр, возникли многие творческие союзы. Но, увы, это невозможно сделать на уровне одного Иркутска или области – это дело всей страны.

Уже под конец круглого стола слово взял писатель Владимир Максимов. «Я долго терпел!», – заявил он и выдал несколько определений, с которыми трудно было бы не согласиться. Во-первых, Иркутск, по его словам, это этнический котёл, который рождает выдающихся людей. Во-вторых, иркутян отличает тяга к воле, и, в-третьих, одна из самых мощных составляющих высокохудожественного литературного творчества России.

Но этим во время круглого стола представители литературы не ограничились. Так, поэт Игорь Дронов, использовав приём остранения, назвал Иркутск городом, в котором «всплывают странные субстанции», оставив понимание этой фразы на совести слушавших.

Подытоживая, Андрей Фомин заметил, что иркутяне – это люди вопрошающие и ищущие. Согласятся ли с этим иркутяне?

Михаил СЕУРКО
культура, общество, город