Сначала убили, а потом позабыли

Если Кругобайкальская железная дорога – это золотая пряжка Транссиба, то Порт-Байкал на этой пряжке выглядит рубином – кроваво-красным камнем...

На снимке депутат Законодательного собрания Антон Романов (слева) у памятника красногвардейцам, павшим за становление советской власти на Байкале

Страшная тайна ледокола

Эта история началась сто лет тому назад. В Иркутске 24 декабря 1919 года произошло вооруженное восстание под руководством эсеров против диктатуры военнослужащего Великобритании Колчака и иностранной военной интервенции. 5 января 1920-го года восставшие положили конец этой диктатуре. Предатель Родины и своего народа был взят под арест и ожидал суда в тюремном замке.

В этот период на подводах в посёлок Лиственичный были доставлены арестованные контрразведкой Колчака несколько десятков человек, подозреваемых в участии и подготовке восстания. Политзаключенных, в большинстве своём принадлежащих партии социалистов-революционеров, доставили на пароходе в Порт-Байкал и разместили на борту ледокола «Ангара». Этим людям была уготовлена лютая смерть, подобная смерти их товарищей на льду Иртыша годовой давности при разгоне Колчаком КОМУЧа в Омске. Тогда часть депутатов бывшего Учредительного Собрания, переименованного в КОМУЧ, была расстреляна, а часть изрублена шашками озверевших белогвардейцев.

Пока победивший Иркутск готовился обороняться от остатков колчаковских войск, которые откатывались на восток от 5-й Красной Армии, вечером 6-го января 1920-го года в Порт-Байкале оставшиеся в живых политические пленные, находившиеся в трюме ледокола «Ангара», были вывезены на траверз истока реки Ангары, напротив Шаман-камня. Пленных в исподнем стали выводить казаки атамана Семёнова на палубу по одному, где деревянной колотушкой, предназначенной для скалывания льда с корпуса судна, били по голове а затем скидывали за корму в студёные, чёрные воды Байкала. Крики и шум казни были плохо слышны из-за грохота ломающегося ледоколом льда. Никто не спасся из несчастных пленников ледокола, ни один труп не был найден.

Порт-Байкал

Попытка найти след тех событий заставила меня и депутата Законодательного собрания Иркутской области Антона Романова выехать 26-го декабря в Порт-Байкал. Если сто лет тому назад ближайший и самый быстрый путь от Иркутска до Байкала был железнодорожный, то теперь мы вынуждены были сначала добраться по правому берегу Ангары до пристани «Рогатка» к 9 утра и ожидать на ней парома.

Байкал нас встретил свинцовыми волнами, было свежо. В распадках гор застыл туманный сумрак, а за вершины скал зацепились мохнатые тучи. Юго-Восточный ветер загонял волны в Ангару, прибавляя скорости ее течению.

Паром, несмотря на встречно-боковой ветер, прибыл вовремя к пристани и вскоре мы оказались на его борту. За переправу на пароме с нас взяли по 72 рубля, чем удивили Антона Романова, который уверен, что эта переправа есть продолжение дороги, а раз так, то, пока эта дорога не является платной, то и платить за переправу пассажиры парома не должны.

При выгрузке в порту, кондуктор показала рукой направление до здания администрации посёлка и мы еще около километра прошли, продуваемые ветром с Байкала вдоль железнодорожных путей до одноэтажного синего, деревянного дома с табличкой «Администрация муниципального образования п. Байкал».

Пока шли по территории станции, то гадали о времени постройки деревянных складов, протянувшихся вдоль железнодорожных путей. Склады были деревянные, из больших толстых досок и бруса. Их темно-коричневый цвет был характерен для большинства железнодорожных хозяйственных построек того века. Покосившиеся стены, поросшие мхом крыши свидетельствовали о почтенном возрасте складов.

Глава администрации Надежда Симакова, будучи на выезде, оставила на руководстве своего специалиста администрации Елену Мельник, которая гостеприимно нас встретила и предложила горячий чай.

За чаем затронули тему жизни в поселке.

– Сколько в поселке теперь проживает жителей? – спросил Антон Романова.

– Сейчас около 400 жителей, – ответила Елена.

– Раньше было 2000, – заметил я.

– Да раньше было больше. Тут ведь порт работал, работали на БАМ, – пояснила Елена Мельник.

Затем Антон Романов выразил несогласие с тем, как местное население выдавливается с берегов Байкала, а всё байкальское великолепие достанется только богатеям, способным за доллары позволить себе отдых на Байкале. Из местных тут уже останутся лишь те, кто будет развлекать приезжих туристов песнями и танцами с бубном. Для таких развлекающих танцев много населения не нужно.

– Ведь нынешняя власть рассуждает так «Нам это население прибыль приносит?! Не приносит! А раз так, то пусть население сокращается. Пусть выезжает куда захочет!» Поэтому мы должны сопротивляться. Они хотят все это видеть без простых людей. Им нужен Байкал без нас. Кстати, а мы когда к вам переправлялись на пароме, то с нас взяли оплату, мне Анатолий сказал, что с местных тоже оплату берут. Это действительно так? – спросил Антон Романов.
– Теперь на пароме платят за проезд и местные. Как Надежда Ильинична не боролась с этим, но у нас ни как не получилось. Вот, к примеру, китайские туристы не платят за переезд, когда переправляются на Ольхон, а ведь они чужие, они иностранцы.

– Надо сделать обращение по факту взимания платы за переезд на пароме с местного населения. Мы депутаты Заксобрания сделаем такой запрос, – пообещал Антон Романов.

– А ещё у нас так и не сделают банкомат. Все наши бабулечки получают пенсию на почте, – заметила Елена Мельник

– Странно. А почему же такие деньги не может привезти тот же самый инкассатор?!

Не обошли в разговоре и тему, как до ущербного состояния был доведён порт, как он не вписался в рынок, чьими действиями были порезаны или проданы многие суда, ранее базировавшиеся в Порт-Байкале.

– Не знаю, почему никто не задумался, когда было голосование в 2015 году на выборах губернатора? Ведь мы все, местные, знали дела Ерощенко, все проголосовали за Левченко.

Обелиск на старом кладбище

Когда мы стали спрашивать про обелиск на старом кладбище посёлка, который якобы связан с теми событиями, которые произошли в январе 1920 года на Байкале, нам не смогли дать информацию о нём.

Однако нас довёз, до старого кладбища у окраины посёлка муж Елены Павел Мельник на автомобиле УАЗ-3303, «головастике с большой кабиной». Кладбище находится на косогоре, в распадке между гор, по которому проходит улица Баранчик. Вдоль косогора в советское время была проложена однопутная грунтовая дорога до нового кладбища.

За деревьями и кустарниками, что в нескольких метрах от дороги, среди старых могил, мы увидели обелиск в виде узкой ступенчатой пирамиды. Обелиск был выкрашен в светло синий цвет, сверху его украшала красная металлическая звезда, а по периметру вывешена железная цепь на небольших столбиках.

– Надо же, а я ведь раньше его и не замечал! – произнёс Павел Мельник. – Вот сколько раз тут мимо проезжал, а его не видел.

– Видимо, Вы тут летом проезжали, – предположил я. – Летом он скрыт за листвой деревьев. Мне о нем моя мама рассказывала, когда я был маленьким. Она уроженка этих мест, и я в детстве летом тут бывал и, конечно, видел этот памятник. Мать говорила, что он связан с теми событиями, когда колчаковцы казнили на ледоколе попавших к ним их противников. Ещё говорила, что под этим памятником нет захоронений тех людей, их тел не нашли.



Так как кругом лежал снег по колено и просто так этот обрыв величиной с человеческий рост нам не поддался бы, мы стали смотреть, где лучше нам забраться на кладбище. Пришлось вернуться по дороге назад, где обрыв был не такой высокий и, цепляясь за ветки кустарника, за молодые деревца, подняться по обрыву и косогору, утопая в снегу. Благо, мы с Антоном Васильевичем подготовились основательно к поездке и были в зимней высокой обуви.

Идя по снегу впереди товарищей, я высказал свое недоумение: «Если памятник тем, кто погиб 6 января 1920 года на борту ледокола, то почему на постаменте красная звезда? Они же были эсерами, а не коммунистами».

Желание поскорее раскрыть тайну заставило меня прибавить ходу, насколько это было возможным в глубоком снегу.

Добравшись до памятника, я с удивлением обнаружил, что кто-то за ним ухаживает и он весь выкрашен, нигде нету следов ржавчины, о чём и сказал своим спутникам. На грани пирамиды, обращенной к дороге, виднелась железная табличка с едва видимыми словами:

«Красным гвардейцам, павшим за становление советской власти на Байкале в 1918 году, Кудашову И.Г. и 75-ти другим».

– Так это же памятник красногвардейцам погибшим еще при первом падении советской власти в Сибири! – заметил я. – Это же когда произошло восстание белочехов... Восемнадцатый год... Это красногвардейцы, они не являлись красноармейцами, они были, видимо, просто вооруженными гражданскими людьми, например, из железнодорожников, у них не было даже военной формы и нормального вооружения, наверняка.

Грандиозность масштаба происходящих здесь событий вековой давности захватила моё воображение. Да и как было тут быть по иному, ведь в те времена Порт-Байкал являлся стратегическим объектом из-за своего географического расположения.

Также меня взволновала цифра в 76 погибших. 76 погибших на один посёлок или на близлежащие поселения тоже? Захоронен ли тут сам Кудашев один или кто-то ещё? Хотя маловероятно сохранение его останков до возвращения советской власти на берега Байкала в 1920-м году. Видимо, реально под эти памятником нет останков этих людей, из которых 75 останутся навсегда неизвестными. Кем они были при жизни? Как их звали? Но они пролили свою кровь за диктатуру пролетариата, а значит за нас с вами, за возможность быть свободными людьми и жить в мире с отсутствием эксплуатации человека человеком. Жаль, что недолго продержалась советская власть в нашей стране, но за ее семь десятков лет наша Родина смогла свершить такие достижения, которые нынешней РФ не доступны.

– Мне мой дядька рассказывал, что якобы в ходе боев во время гражданской войны, на станции вагон с динамитом взорвался, – сказал я Павлу.

– Да, – согласился он. – Сила взрыва настолько сильной была, что на гору к маяку закинуло полуось с колесом от вагона. Я сам её там видел. Представить, что это кто-то ради шутки затащил туда такую тяжесть очень сложно.

– А у вас эти пади дальше до современного кладбища так и называются: Первая бойня, Вторая бойня и Мусорная?

– Да.

– Мне моя мама рассказала, что в Первой или Второй бойне стояли казармы солдатские и там потом еще кирпичи долго находили. Это правда?

– У нас тут действительно были армейские казармы. На горе все изрыто, окопы, не окопы. Говорят, что всё готовились к войне с Японией. У нас есть даже там у железной дороги подальше зенитная сопка. На ней зенитка стояла. Я сам ее видел. Непонятно зачем, но ей кто-то ствол в дугу согнул.

Школа

Вернувшись на машине со старого кладбища в администрацию посёлка, мы рассказали Елене про надпись на памятнике, которая указывала, что он поставлен погибшим за полтора года до события 6 января 1920 года.

Вопрос о том, где и как сохранена память от тех событиях остался открытым, и мы с Антоном Васильевичем ушли в школу.

Директора мы не застали, так как она убыла в Иркутск за мебелью для учреждения. Поэтому мы побеседовали с Ириной Вадимовной Ландышевой, завхозом, которая рассказала, что раньше этот памятник красили на 9 мая.

Местный дом культуры

В местном доме культуры есть своя библиотека, в которой идёт ремонт, поэтому вся публицистика была разложена по коробкам. В одной из них отыскали своеобразную летопись посёлка в виде альбома, видимо, переделанного из альбома для фотографий, в который фотографии раньше вклеивались.

На темной оранжевой обложке альбома детской рукой было выведено синей шариковой ручкой «Наша деревня». Я про себя усмехнулся «Устами младенца глаголет истина».

В середине альбома нашлось два листа показаний очевидцев о событиях борьбы за советскую власть на Байкале. Фотографии этих страниц я прикладываю.

Текст о тех событиях мне больше напомнил сказания и саги. Вот как написано в альбоме: «В феврале 1917 года, когда наступали чехи, все красногвардейцы уехали на хороших пароходах: ледокол «Байкал», «Ангара», «Кругобайкалец», «Малыгин» (в последствии переименован в «Шмидта»), отстаивать Байкал и другие места. Колёсные и винтовые пароходы «Федосий» и «Михаил» были заброшены. Белогвардейцы их отремонтировали и вышли биться с нашими. Многие из наших пароходов сдались в плен, так как у них кончились боеприпасы. Ледокол «Байкал» сгорел от белогвардейских снарядов, но не весь, только верхняя палуба. Некоторая часть команды спаслась, а часть была расстреляна и сгорела...».

В воспоминаниях годы не бились с реальным положением дел, но часть показаний была очень интересна.

Не только учитель

В библиотеке нам посоветовали обратиться к бывшей учительнице русского языка и литературы местной школы Ирине Прищеповой.

Нас довезли до одноэтажного деревянного дома на четыре семьи. Оставшись на улице одни, мы зашли в общий палисадник для двух квартир, выходящих дверями на Байкал. Когда мы открыли калитку, из правых сеней выскочил красивый короткошерстный пёс белого окраса с несколькими пятнами на спине и левом боку, он сбежал со ступенек и, припадая на передние лапы, громко и звонко залаял.

За псом в сенях появилась женщина зрелого возраста с добрым лицом и, пытаясь перекричать лай, крикнула: «Закройте калитку!». Этим она смутила Антона Васильевича, который не сразу понял, с какой именно стороны его просят закрыть калитку.

Женщина отвела пса в квартиру и вскоре вернулась к нам, спустившись со ступенек.

– Здравствуйте еще раз! – произнёс мой спутник. – Мы депутаты Законодательного собрания Иркутской области из фракции КПРФ, я Романов Антон Васильевич и мой товарищ Обухов Анатолий Васильевич. Нам нужна Ирина Прищепова.

Женщина подошла ближе к Антону Васильевичу и, глядя снизу вверх ему в глаза, спросила:

– Тот самый Романов?

– Тот самый, – подтвердил Антон Васильевич.

– Депутат Романов?! Вот Вы мне как раз и нужны! А еще я к Вам в друзья добавлялась, а Вы меня отвергли.

– Ну я же не знал, кто Вы, теперь добавлю, шлите еще раз предложение. Я теперь к Вам лично пришел, а Вы меня прогоняете, – пошутил Антон Васильевич.

– Да не прогоняла я вас. Просто пес мог на улицу выскочить. Подождите меня, я оденусь теплее и выйду.

Спустя несколько минут мы шли втроём вдоль заснеженной железной дороги, продуваемой ветерком, и Ирина Прищепова рассказывала о славном прошлом посёлка, о том, как строилась железная дорога на берегах Байкала, как возводился порт, как нынче теперь тяжело живется в поселке жителям, например, тяжко стало получать медицинскую помощь. По этому вопросу ей и нужен был Антон Васильевич, а ещё ей нужны единомышленники, которым интересна история нашего края.

– Нашего пса мы в Иркутске взяли, а то бы его усыпили. От смерти спасли. А у меня есть мечта издать книгу об истории нашего посёлка, – рассказывала Ирина Прищепова. – Я нашла старые фотографии, где видно, что тут для прокладки железной дороги проводились взрывные работы. А еще, когда строился порт, то тут уже проводились настоящие водолазные работы. Вы только представьте: водолазное дело только зародилось, а у нас его уже применяют на практике.

А еще тут однажды вагон с динамитом взорвался. Фотографии разрушений есть.

– Значит, не легенда это, – тихо порадовался я рисуя у себя в воображении картину разрушения и удивляясь, почему о таком происшествии нет воспоминаний.

– Антон Васильевич, – обратился я к Романову. – Значит, возможно, тем складам меньше ста лет.
– Да, тут станцию с портом могло наполовину разрушить.

Затем наша собеседница рассказала об обелиске на старом кладбище:

– Вот о Кудашеве — человеке, в честь которого названа улица в Иркутске… а ведь он был четвертован. Но, к сожалению, не указаны фамилии остальных 75 пяти погибших с ним товарищей. Тут же кошмар творился при колчаковцах и семеновцах. Мою маму в подполье от них моя бабушка прятала.

О памяти народа и о музее

После встречи с Прищеповой я и Антон Васильевич вернулись в администрацию посёлка.

– Эта земля пропитана кровью тех, кто сражался за нее и свободу народа, – сказал Романов, присев за стол. – А в школе мы музея не нашли. В администрации музея нет. У нас тут даже нет своего краеведческого кружка. У народа уничтожается память о его великих делах и славных страницах.
Вот я бывал в Японии и меня сводили на одно старое кладбище, которое расположено рядом с полем битвы между двумя войсками в гражданской войне японцев. Так там с одной стороны похоронены воины с проигравшей стороны, а с другой – воины со стороны победителей.

Я спрашиваю японцев, сопровождавших меня: «А почему тут похоронены все? Ведь победители могли от побежденных своих врагов даже памяти не оставить. Выкинуть их кости из могил, памятники разрушить». А они мне отвечают: «Так обе эти стороны хотели блага для Японии, только каждая сторона на свой манер. И никто из них не обратился за помощью к врагам Японии, не пригласил их в Японию».

А у нас Колчак во всю сотрудничал с Англией, Францией, Японией и США.

Вот тут его почитатели плачутся о том, что его в прорубь бросили. Так его в воду опустили уже мертвым в отличии от тех эсеров, которых сбрасывали с ледокола в Байкал. А среди них были и известные люди, память о которых мы не можем сохранить предавая их имена забвению.

Напоследок мы посетили музей Кругобайкальской железной дороги. Вход в музей свободный. Он расположен в здании деревянного вокзала, но в нём нет ни одного экспоната, посвященного событиям Гражданской войны, а значит, идея создания собственного музея Порт-Байкала и краеведческого кружка остается актуальной.

И пусть история Порт-Байкала – это часть нашей общей истории, связанная с подвигами, с кровью, но от этого она еще больше в цене, как правильно ограненный драгоценный камень, вставленный в сложное произведение искусства. Вложенный в него труд человека позволил раскрыть всю его красоту.
Наша история – это нематериальная ценность, которая дороже всех запасов нефти, золота и т.д., ибо без знания истории мы не сможем прогнозировать наше будущее.

Анатолий ОБУХОВ, первый секретарь Свердловского горкома КПРФ г. Иркутска, депутат Законодательного собрания Иркутской области
Обухов Анатолий, Романов, история